Поэзия в журнале представлена стихами «Тихая жизнь» Светланы Кековой, «Вратарник» Михаила Шелехова, «Лампы вечерней чертежной» Владимира Седова, «Из навигацких книжек» Александра Горохова и «Непереводимый возглас» Константина Рубахина.
Приведем начало первого стихотворения из цикла «Фламандские натюрморты» Светланы Кековой:
У вещей знакомых застыли лица:
Смысл их то спрятан, то обнажён
в полотне фламандском с убитой птицей,
обезьяной, персиком и ножом.
«Знамя» печатает также повести Леонида Зорина «Аз», Наталии Соколовской «Дети Динэры», рассказы Сергея Самсонова «Дверь», Олега Рябова «Это не далеко», Владимира Аристова «Дает о себе знать» и Марины Буткевич «И потом они замолчали», а также воспоминания Александра Нилина «Теория относительности». Вот их начало:
Николай Федорович Погодин утверждал, что драматургия начинается с непорядка.
Изначальный арендатор дачи № 8, он жил на улице, носившей имя другого знаменитого советского драматурга — Константина Тренева.
Тренев, впрочем, знаменит был одной пьесой «Любовь Яровая» — в отличие от драматурга с дачи № 8, сочинившего десятки репертуарных пьес.
Уважаемый профессор (литературы, разумеется, действие происходит в Переделкине, ее же исследователь, к тому же поэт, наставник поэтов, критик и телеведущий), уже в XXI веке поселенный Литфондом в названную дачу, которой и начинается, если считать от въезда из Москвы, улица Тренева, иронизировал, что по ночам ему мерещится человек с ружьем («Человек с ружьем» — пьеса Погодина, где он впервые вывел на сценические подмостки Ленина, после чего был переведен в ранг классиков и получил двухэтажный коттедж в подмосковном писательском поселке).
Причину иронии нового жильца я, откровенного говоря, так и не понял.
В рубрике «Свидетельство» печатаются воспоминания о детстве Людмилы Сергеевой «От Москвы до гор Сихотэ-Алиня».
Журнал публикует также два эссе: «Октябрь семнадцатого и конец истории» Владимира Шарова и «Продолжение спора» Александра Кабакова. Приведем небольшой фрагмент первого из этих ээсе:
Я родился в семье, которая была тесно связана с революцией, которая с немалым рвением ее делала и, поскольку революция всегда и везде пожирает своих детей, от нее же погибла. Бабка с одной стороны и дед с другой были расстреляны. Еще один дед умер в тюрьме, а единственная бабушка, которую я знал, пять лет отсидела в лагере для жен изменников родины.
«Знамя» знакомит своих читателей с гипотезой Виктора Есипова «“Точно с первой горсточкой тепла…”: Видение Марины Цветаевой в стихотворении Семена Липкина», публицистикой Юрия Комарова «Притцеровская премия: pro et contra» и другими, как всегда, очень интересными материалами.
Жителей нашего наукограда, полагаю, заинтересует публицистика Юрия Комарова, из которой приведем небольшой фрагмент:
Мир устроен просто или, как утверждают физики, очень просто. Мы же, обыватели, никак не можем понять этого, и все из-за того, что ученые все еще не смогли разгадать эту простоту. Нагромождение различных систем, теорий усложняет понятие мироустройства. К примеру, выдающийся британский ученый Джеймс Клерк Максвелл (1831–1879) дописал в уравнения, объясняющие магнитные и электрические явления, одну формулу. Включил в нее один член, описывающий циркуляцию магнитного поля, и система стала понятной. Всем стало ясно, что такое электромагнитное поле и волна. Все укладывается в четыре уравнения, и больше ничего не нужно.
Это к тому, что естественные науки интернациональны в силу универсальности их языка и формализации достигнутых результатов при помощи языка цифр и установленных фактов. Поэтому академик М.В. Келдыш говорил: «Есть науки естественные, неестественные и противоестественные». Но как найти общий знаменатель результативности в «неестественных» науках или, тем более, в искусстве? Если национальной науки просто не может быть, то национальное искусство, бесспорно, существует. И здесь встает вопрос о значении международных премий в этих областях деятельности человека, выступающих в роли рейтингового агентства.
Приятного вам чтения! |